Никто не услышит, как плачет звезда.
Одна. В высоте, на просторе небесном.
Никто не заметит ее- никогда.
И в этом сиянье безмолвно-прелестном
Она уплывет куда-то в ночи.
Она никогда уже не вернется.
Ее не спасут ни стихи, ни врачи-
Блеснет и лучом водной глади коснется...
Фонарики тоже умеют любить
И плакать, мечтать, они умирают...
Но нас могут люди хотя бы забыть-
А звезд очень много и их не считают.
Я приехал в большой твой город,
Стал светом безмолвной и серой толпы,
Но так и не смог отыскать просто повод,
Чтоб перейти, наконец-то, на Ты.
Вся жизнь, как в бульварном романе иль сказке-
От пыли до знати, от грязи к звезде.
Устали зеркАла от циника маски,
Но истины лик виден только тебе.
За книгами пряча расстройство рассудка,
Скрывая незнание ширмой цитат,
Я ждал, что настанет такая минутка,
Когда мы вдвоем лишь проводим закат.
В дешевом портвейне топясь вечерами,
Ища твой минор в стоне уличных шлюх,
Не мог я догнать это мутное «нами».
Но каждое «не» лишь ласкало мой слух.
Врачи говорят, что я шизофреник.
Но ты их не слушай- не брежу тобой...
В подарок принес я букет и печенек-
Не стоит пугаться, вернувшись домой.
Не стоит рыдать и пытаться укрыться,
Не стоит бояться веревок и пуль.
Потише, родная! Попробуй влюбится...
Пока жизнь неспешно ползет к цифре нуль...
И я опять пытаюсь поймать в стеклянную банку
Солнечного зайчика и призрак весны.
Путник проложит тропу к песчаному замку,
Где заполняют расчерченные нами листы
Стихами, а иногда и прозой.
Рожь, пропасть, вновь пустой океан...
Кровать застелю поутру нежной красною розой.
Но сколько же грез, сколько крика безмолвного, ран-
А я все равно пытаюсь поймать солнца лучик.
Глупо наверное ждать паруса алый цвет?
Мне ветер подарит сто гелиевых ярких ручек,
И я разрисую обои в пыль дальних когда-то пранет.
20 декабря порадовало нас не только тем, что это суббота, но и благотворительным концертом.
Концертом при поддержке Марины Порошенко, первой леди Украины.
После того, как детишки вместе с Дедом Морозом зажгли елку, им предоставили возможность послушать шедевры классической музыки.
За фортепиано же находились дети президента.
Я рад бы разлюбить!..
Но как разлюбишь розы?
Забыл бы навсегда,
Но я ж в тебе тону.
Уйти. Не вспоминать.
Но ведь придут морозы...
Как можно не дышать?
И не любить одну?
Я уйду не оставив и следа,
Пусть не ищут потомки меня.
Растворюсь в ярком лучике света...
Да, я пьяный, мой друг, в ебеня!
А тихий звон рождественского неба слышен всюду,
И будут вечно строки появляться.
С таким-то списком бед надеяться на чудо?
Я, знаешь, не перестаю нам удивляться...
Проснувшись запахом хмельного эля и корицы,
Ты думаешь: зачем опять сначала?
Зачем все рушить, собирать крупицы?
Зачем нам воздух с ртутью из бокала?
Игрушка старая внезапно хрустнет звонко,
В душе как-будто оборвется провод «было».
И кем-то здесь подмечено так тонко:
«Нас наша память, друг, уже забыла».
А на улице снег целый день
И в наушниках джаза звуки.
А мне снова звонить как-то лень,
Снова эти дрожат руки...
А мне надо бы меньше пить
И читать Бегбедера и Кафку.
Но так хочется все позабыть,
Переждав у метро давку...
А на улице снег целый день
Вызывает нелепо улыбку.
И мне даже грустить лень,
За простую, быть может, ошибку...
Он таскает старые кеды,
Прячет нос в длинный вязанный шарф.
Не почем ему всякие беды -
Он поэт. А поэт всегда прав.
Бледность кожи и алые губы -
Даже зависть немного берет.
Что ты там? «Водосточные трубы»?
Он дуэтом со Смертью споет!
Его речи бездонно коротки,
А в глазах океан пустоты.
И такие знакомые нотки
Пробегают в дыханье смолы.
Плащ, верлибр, лукавые глазки -
Снова в песнях печальных дождя.
Я бы так и не верила в сказки,
Если б Он не поверил в меня.
